Красный падаван - Страница 55

— Антенна?

— Да, причём они разных типов бывают. Для радийной связи достаточно обыкновенного куска проволоки. В полевых условиях можно отрезать пару метров, допустим, телефонного шнура или хоть колючей проволоки, а конец втыкается прямо вот сюда… вот так. Ну, лучше, конечно, чем–нибудь закрепить дополнительно.

Сифоров быстро нашёл нужный лист:

— Вот, мы подсчитали стоимость, если производить на московском трансформаторном — два рубля сорок восемь копеек. Это без учёта источника питания, конечно.

— Вы же говорили, что с питанием проблем не возникнет, — вмешался Берия.

— Так и есть, — уверенно кивнул учёный, — можно подключить обыкновенную динамомашину, вот Петра Сергеича… товарища Жданова пояснительная записка. Или, допустим, аккумуляторную батарею от авто.

— А как же с напряжением? — заинтересовался Судоплатов, — У динамо напряжение–то нестабильное!

Сифоров небрежно взмахнул рукой:

— Несущественно: пластина сама отбирает, сколько ей нужно, — он на мгновение задумался, — ну, если, конечно, ДнепроГЭС напрямую не подключать.

— ДнепроГЭС не подключим, — сухо сказал Сталин, думая о ситуации на Украине. Войска Гота и Клейста рвались к Запорожью, и, несмотря на новые карты, сдерживать их продвижение удавалось с большим трудом и огромной кровью: мало знать расположение вражеских частей — надо иметь возможность эффективно управлять перемещением своих.

Надо насыщать армию средствами связи.

— Вы уверены, что эти пластины безопасны для командного состава? — спросил он.

— Взрываться там нечему, товарищ Сталин, — уверенно ответил Судоплатов, — я бы другой вопрос поставил: как быть, если такие устройства попадут в руки врага?

— Не должны попасть, — поднял взгляд Иосиф Виссарионович, — Ваши предложения?

— Пироболт, — тут же сказал разведчик и, покосившись на Сифорова, пояснил, — пиропатрон. Вот сюда ставим, а с другой стороны натягиваем струну. И командиру безопасно, и пластина гарантированно уничтожается. При необходимости.

— Дёрни за верёвочку… — задумчиво произнёс Сталин, — С товарищем Сифоровым проработайте этот вопрос.

Он повернулся к Лаврентию Палычу:

— А Вы, товарищ Берия, подготовьте предложение по формированию корпуса офицеров связи.

— По тому же принципу, как мы к Рокоссовскому посылали? — уточнил нарком. — Сделаем, товарищ Сталин, людей уже подбираем.

Берия чуть замялся.

— Тут вот ещё какой вопрос, — сказал он наконец, — товарищ Сифоров в последнее время много работал, утомился. Нельзя ли предоставить двухчасовой отпуск? Перекусить, отдохнуть на природе.

— Отчего же нельзя, — произнёс Иосиф Виссарионович, неторопливо поднимаясь из–за стола, — на даче у меня Вас устроит, товарищ Сифоров?

— Ничего себе… дача, — ошарашенно пробормотал Коля.

Легионер покосился на него с простодушной солдатской иронией.

— Это только половина, верхние ярусы придут вторым «Титаном».

— Ещё и верхние есть?

— А как же. Всего восемь палуб. Этажей, точнее, это же наземная база.

Ничего подобного Половинкин не видал даже в художественном фильме «Аэроград» режиссёра Довженко. Конечно, восемь этажей — это ещё ерунда, и повыше домики встречали. Воображение потрясало совсем другое: сам способ строительства.

О «культуре производства» в довоенных газетах писали, прямо скажем, часто: страна ударно индустриализовалась, из сонного сельского безвременья решительно шагала в грохочущий современный мир. Инженерные кадры переставали быть штучным товаром, всевозможные добровольные общества пропагандировали достижения науки и техники, школы фабрично–заводского ученичества массово подтягивали образовательный уровень пролетариата. Читать–писать–то понятно, а вот, казалось бы — ну зачем работяге классическая музыка или какой–нибудь там глупый балет?.. не всякий вдруг и ответит, а Коля знал точно: не для экономики, не для выгоды — для всемирной душевной красоты. Хотелось Половинкину жить так, чтоб с любым встречным дворником можно было обсудить, например, новый роман товарища писателя Александра Беляева — в недавнем интервью фантаст рассказывал, что пишет книгу про человека, умеющего летать безо всяких дополнительных приборов.

Хотя, конечно, без приборов тоже не обойтись: голыми руками много не навоюешь. А война — она не в июне началась. Много раньше.

— «Войну выиграл учитель», — часто цитировал Бисмарка дед, — учись, Никола, учись со всей дури.

Коля учился.

Вся страна училась.

Учебники и тетради превращались в оружие, школьные парты — в стрелковые ячейки. Может, вслух не очень–то об этом говорили, а понимали все: в старом мире народу России места уже не осталось. Не прощает старый мир крылатых. Так что, товарищи, либо помирать, либо улетать — либо новый мир строить.

Помирать Коля точно не собирался, — и стране своей ни за что не позволил бы, — потому и выбрал службу в органах государственной безопасности. Теперь он рассматривал план возводимой в белорусском лесу мобильной базы и думал, что архитектор — тоже очень интересная и важная профессия.

— А почему котлован такой маленький? — спросил он капитана, указывая на суетящихся внизу роботов, — судя по плану, тут таких башен ещё пять, и в середине пушки какие–то.

— Это не башня, это сегмент, — рассеянно отозвался Окто, что–то вычитывая в своём планшете, — и котлован под фундамент. На подземном ярусе будут стоять генераторы и прочая инфраструктура.

«Инфраструктура», кивнул Коля, надо запомнить слово.

— Я–то думал, ваша база — это лагерь такой, — сказал он, — ну, там, палатки какие–нибудь, умывальня, отхожее место… А тут целая крепость, считай — городок.