Красный падаван - Страница 52

Он деловито ткнул пальцем в экран.

Читать по–инопланетному Половинкин, конечно, пока не умел. Просто запомнил последовательность странных угловатых букв, обозначавшую словосочетание «Входящие сообщения».

Жаль, что серьга–толмач переводит только устную речь, подумал Коля. Или можно было бы сделать такие, например, очки для чтения иностранной литературы: смотришь в книгу — видишь что–нибудь более понятное.

Хотя пока и так можно приспособиться: с экрана планшета знакомо хмурилась мужественная физиономия командира.

— Майор Мясников, — вполголоса «прочитал» Половинкин надпись под фотокарточкой. В принципе, буковки всё простые, запросто можно выучить. И самому с планшетом управляться, без помощи Окто. Нет, капитан мужик отличный, простой, сошлись они легко. Но Советский человек должен настойчиво и целеустремлённо овладевать профессией, а профессия–то у Коли сейчас простая — Родину защищать.

Дураки только думают, что война — это одна сплошная стрельба и крики «ура». Нет, самый отважный, самый умелый боец без грамотного руководства — считай, заранее покойник. А руководить с таким–то вот планшетом было б куда проще. И Коля твёрдо собирался технику союзников освоить.

— Зачем тебе? — скептически хмыкнул Окто, — Как будто профессиональный диверсант не может подделать внешность. Ты же сам из этих, чего тебе опасаться?

— Ни из каких я не из «этих», — шёпотом, но твёрдо сказал Коля, — и вообще я комсомолец.

Он с сожалением протянул планшет капитану.

— Ну что, я зову, твои готовы? — и, дождавшись уверенного кивка, чуть приподнялся из травы и закричал, — Стой, кто идёт!

Кусты по ту сторону просёлка тут же отозвались:

— Свои! Привет от дяди Паши!

— Как он там, не хворает? Игрушек прислал?

— Матрёшек и Петрушек! И заводных лягушек!

Глупый пароль, но всё было верно. Впрочем, Половинкин и не сомневался — иголочки успокаивающе молчали. Так уж, порядок есть порядок.

— Майор! — крикнул Коля.

— Лейтенант? — сказали кусты.

— Выходим на дорогу, только мы! — предложил Коля.

— Не выходим, — насмешливо ответили кусты, — ты глаза–то подыми, лейтенант.

Половинкин откатился вбок, переворачиваясь на спину, поглядел вверх. В чистом сухом небе высоко стояло солнце, Коля щурился. В просветах между кронами деревьев он увидал маленький, как игрушечный, квадратный самолётик, словно бы зависший прямо над ними.

— Немцы, товарищ майор? — крикнул он с тревогой, — Десант, бомбардировщики?

— «Рама», разведчик ихний, — ответили кусты, и, чуть поколыхавшись, исправились, — то есть «их», конечно. Скоро тут веселуха намечается. Поспешить бы, лейтенант!

Коля мгновение поразмыслил, переглянулся с капитаном Окто и кивнул.

— Товарищ майор! — закричал он, перекатываясь назад и привставая из травы, — на юг метров пятьсот вдоль дороги, там низинка такая, можно перейти незаметно. Там боец наш, мою фамилию назовите громко! И не удивляйтесь ничему, ладно? Это наш там боец.

— Понял, лейтенант, — отозвались кусты, помахав на прощание веточкой, — всё мы знаем, жди.

Половинкин повернулся к Окто:

— Ну что, как там твои?

— Встретят, не беспокойся, — пожал бронированными плечами десантник, — только зря всё это: с развёртыванием базы мы бы и сами справились, без вашего Осназа НКВД.

Коле понравилось, как ревниво десантник произнёс русские слова «осназ НКВД». Было в этом что–то от интонации, с которой он называл собственное подразделение — 501 Легион.

— Нет, — сказал Половинкин, — у нас на Земле без НКВД ни одно доброе дело не делается.

— НКВД поддержать — дело, конечно, доброе, товарищ генерал. Только сгинем ни за грош по дороге. Такое моё мнение.

Рокоссовский положил ладонь на локоть своего начштаба.

— Алексей Гаврилович, — мягко сказал командир корпуса, — Мы же с тобой старые солдаты, знаем: человеку в бою нет ничего дороже сознания, что ему доверяют, в его силы верят, на него надеются…

— Да какое доверие, Константин Константинович… — с тоской произнёс Маслов, — оказались мы ближе всех, вот и кидают на убой.

Рокоссовский снова повернулся к разложенным на столе бумагам.

— Не знаю, Алексей Гаврилович, не знаю — так уж на убой ли. Вот карты, перед тобой. Маршрут следования корпуса видишь?

— Удачный маршрут, — с неохотой признал Маслов, — даже слишком. Ты мне лучше объясни, откуда у Генштаба такие карты.

— Не знаю, Алексей Гаврилович, — повторил Рокоссовский, задумчиво ведя карандашом по красной линии.

— Вот то–то и оно. Тут не знаешь, что в соседней деревне творится, а Конев нам миллиметровку шлёт, да не просто — а на неделю вперёд! Ты мне вот объясни, как он может знать, где немцы будут через неделю?

— Шапошников, — поправил комкор, кинув взгляд на рамку, — подписано: Шапошников, Булганин, Тимошенко, Колмогоров.

— Колмогоров? — грустно переспросил Маслов, — Что ещё за полководец? Кто такой, почему не знаю?

— Вот смотри, — сказал Рокоссовский, не обращая на эти слова внимания и склоняясь над картой, — тут ведь не точно сказано, где какие немецкие части будут в такое–то время. Видишь — круги?

— Окружности. Вижу, — согласился ехидный начштаба, — и числа по радиусам.

— Судя по легенде — вероятность того, что в данный момент времени в данной области будут находиться части противника. А теперь следи за карандашом.

Он медленно повёл грубо заточенный грифель от места их нынешнего расположения до конечной точки маршрута — возле какой–то лесной белорусской деревеньки. Маслов нахмурился.

— Ты что хочешь сказать, товарищ генерал?