Красный падаван - Страница 49

Иосиф Виссарионович перевёл дух.

— Да, наш народ неодолим. Мы победили бы Германию без помощи новых союзников — тем вернее победим Германию с их помощью. Мы не станем совершать подлостей по отношению к союзнику. Сейчас нас союзник находится даже в более тяжёлом положении, чем мы сами. Не помочь слабому — было бы предательство. Предательство может принести пользу в тактическом смысле, но в стратегическом смысле предательство всегда приводит к поражению.

Он медленно, словно оценивая озвученный текст, прошёл к своему месту во главе стола, сел и устало откинулся в кресле. Умный Берия немного поразмыслил и внятно произнёс:

— Вы правы, товарищ Сталин: предательство союзника всегда, неизбежно приводит к стратегическому поражению. Даже пусть случайного, но союзника.

Иосиф Виссарионович улыбнулся одними глазами:

— Поэтому мы поддержим союзников в их стремлении организовать эвакуационные работы на месте крушения «Тени». Очевидно, против регулярных частей вермахта десант товарища Вейдера не в состоянии будет продержаться сколь–нибудь долго, даже с учётом заброшенного нами осназа. Поэтому мы подключим к операции регулярные части РККА и поспособствуем стремлению товарища Вейдера организовать на оккупированной территории Белоруссии мобильную базу. — сказал Сталин, поднимая трубку телефона. — Мы окажем союзнику всю помощь, которая ему потребуется.

— Помощь нам теперь не потребуется, — сказал капитан инопланетного десанта, отпуская тангенту своей встроенной в шлем рации, — Лорд Вейдер скидывает мобильную базу.

— База — это здорово, — согласился Коля, катая в ладонях прозрачный стакан с дымным чаем и украдкой рассматривая космическую каску. Капитана звали странным именем Окто, а фамилии у него не было вовсе, но всё же необычность снаряжения пришельцев явно превосходила своеобразность их имён. Поражало всё: толстые ручные пулемёты, стреляющие вовсе не пулями, а лучами смерти; самостоятельно выбирающие цель световые пушки; необыкновенная броня со встроенными приборами ночного зрения — решительно всё поражало.

Электрическая сабля товарища Старкиллера такого впечатления на Колю не произвела: какая–то она была несерьёзная, да и годилась, прямо скажем, только для рукопашной. А тут всё–таки нормальные такие пулемёты. Да с такими пулемётами!..

Половинкин, соблюдая приличия, боролся с собственной натурой как мог, но им неудержимо овладевало привычное радостное любопытство.

Возбуждение ночного боя давно схлынуло, тревоги как–то вдруг отступили. Несколько часов чуткого предрассветного сна вполне достаточно взбодрили молодой здоровый организм, опять же — нормально перекусили. В общем, всё как–то наладилось.

Иллюзий Коля не питал: долго отдыхать в тылу наступающих немецких армий им никто не позволит. Но пока передышка длилась, суровая решительность сменилась ощущением безопасности, ответственность за раненую лётчицу — облегчением. И Старкиллер, и десантники твёрдо заверили Колю, что теперь с девушкой всё будет в порядке. Он вместе с сопящими Бибиковым и Федотовым затащил носилки в сбитый самолёт, познакомил бойцов товарища майора Куравлёва с новыми союзниками, — да и сам познакомился, — проследил, как на скорую руку строят гать.

Помог расчистить берег и край болотца от убитых немцев и прочего хлама. Инопланетяне зажгли осветительные шашки — в их ровном спокойном свете трупы казались совсем не страшными тяжёлыми куклами. Заодно красноармейцы неплохо экипировались. Глядя, как бывшие пленные с горящими глазами расхватывают винтовки, союзники только ухмылялись.

Улыбчивые десантники, похожие, как родные братья, вообще Половинкину как–то сразу понравились. Дело было не в том, что инопланетяне, прямо скажем, всех их спасли. И даже не в том, как лихо провели они ночной бой. Просто Коле вообще нравились такие уверенные, влюблённые в своё дело люди. Они одинаково ловко двигались, одинаково спокойно смеялись, одинаково чётко исполняли приказы. И сразу было видно, что всё это не по принуждению, — как в прежние времена, — а просто людям нравится профессия, боевое братство… а ведь верно — вот почему они такие одинаковые! Они же и правда братья, трудовая династия!

У самого Коли братьев не было. Сестёр тоже не было. Да, в общем, и родителей не было, только дед в Саратове. Но ведь в СССР никакой честный работящий человек не может чувствовать себя одиноким, ненужным или чужим. А эти десантники, — Половинкин сразу понял, — были совсем свои. Хоть и инопланетные.

Вот товарищ Старкиллер — парень, конечно, боевой, спору нет. Но только замкнутый какой–то. Похоже, била его жизнь крепко, вот так–то он людей дичится.

Про лорда Вейдера и говорить нечего. Одно слово — лорд. Коля знал, что дворяне — потомки рабовладельцев и работорговцев. Очень постыдное происхождение. Бывали, конечно, и не наследственные дворяне, а за всякие заслуги, это ещё ничего. Но тут–то на маске написано — потомственный, из какого–нибудь предревнего рода.

Юно тоже, хоть симпатичная, смелая, но всё–таки немного надменная. Подумаешь — лётчица. Половинкин сам теперь лейтенант, а в НКВД звания на две ступени выше армейских. Хотя она, конечно, старше, может быть, он ей совсем сопляком кажется.

Коля на всякий случай продемонстрировал сидящей по ту сторону костра девушке своё самое взрослое выражение лица. Юно улыбнулась в ответ, и, мгновение помедлив, хлопнула себя по лбу, а затем потянулась к своему ранцу.

— Это верно, — одобрил майор Куравлёв, который сидел рядом с девушкой и успел заметить, что она там в рюкзаке выуживала, — впустую чай не чай, а таблетки ваши — дрянь, уж извините за правду.